Стихи Леонида Филатова

Не о том разговор, как ты жил до сих пор,
Как ты был на решения скор,
Как ты лазал на спор через дачный забор

Тот клятый год уж много лет, я иногда сползал с больничной койки.
Сгребал свои обломки и осколки и свой реконструировал скелет.
И крал себя у чутких медсестёр, ноздрями чуя острый запах воли,

Что же это был за поход, что же это был за народ
Или доброты в этот год на планете был недород?
Если б не в степях воронье, я б решил, что это вранье,

Чем может быть утешен человек,
Которого несут к могильной яме?.
Не знает он, не видит из-под век,

О не лети так, жизнь, слегка замедли шаг.
Другие вон живут, неспешны и подробны.
А я живу — мосты, вокзалы, ипподромы.

В наш трудный, но все-таки праведный век,
Отмеченный потом и кровью,
Не хлебом единым ты жив, человек, -

— Вот вы говорите, что слезы людские — вода?
— Да.
— Все катаклизмы проходят для вас без следа?

Чудеса всегда доверены минутам.
Чудо трудно растянуть на полчаса.
Но минуты мы неряшливо минуем –

В пятнадцать лет, продутый на ветру
Газетных и товарищеских мнений,
Я думал: «Окажись, что я не гений, —

Когда душа
Во мраке мечется, шурша,
Как обезумевшая крыса, -

Клавка в струночку, лицо — белей бумаги
И сидит, не понимает ничего,
А вокруг — всё киномаги да завмаги,

Все мы куклы, Сергей Владимирович,
В нашей крохотной суете,
Но кому-то дано лидировать,

Ты не веришь в таинственность радуги
И загадок не любишь совсем.
Ты сегодня сказал мне, что яблоки —

Вот улетишь, парус наладишь.
Врач был латыш — светлый, как ландыш.
Сложим вот так белые руки.

Так повелось промеж людьми,
Что мы стронимся любви,
Когда любовь почти равна смерти.

Скончался скромный человек
Без имени и отчества.
Клиент прилежнейший аптек

Мне говорил портовый грузчик Джо,
Портовый лидер левого движенья:
«Я плохо понимайт по-русски, Женья,

Я прожил горестную жизнь
И понял не вчера,
Что, как судьба ни повернись, —

В степях Аризоны, в горячей ночи,
Гремят карабины и свищут бичи.
Большая охота, большая страда:

Меня сочтут обманщиком, да только я не лгу:
Вином из одуванчиков торгуют на углу.
Уж, если одурачивать, то как-нибудь хитро: