Стихи Марины Цветаевой

— Москва! — Какой огромный
Странноприимный дом!
Всяк на Руси — бездомный.
Мы все к тебе придём.

Клеймо позорит плечи,
За голенищем нож.
Издалека — далече
Ты всё же позовёшь.

На каторжные клейма,
На всякую болесть -
Младенец Пантелеймон
У нас, целитель, есть.

А вон за тою дверцей,
Куда народ валит, -
Там Иверское сердце
Червонное горит.

И льётся аллилуйя
На смуглые поля.
Я в грудь тебя целую,
Московская земля!

(Отрывок из баллады)

… Корабль затонул — без щеп,
Король затанцевал в Совете,
Зерна не выбивает цеп,
Ромео не пришел к Джульетте,
Клоун застрелился на рассвете,
Вождь слушает ворожею...

(А балладу уничтожила: слабая. 1939 г.)

Aeternum vale! Сброшен крест!
Иду искать под новым бредом
И новых бездн и новых звезд,
От поражения — к победам!

Aeternum vale! Дух окреп
И новым сном из сна разбужен.
Я вся — любовь, и мягкий хлеб
Дареной дружбы мне не нужен.

Aeternum vale! В путь иной
Меня ведет иная твердость.
Меж нами вечною стеной
Неумолимо встала — гордость.

*Aeternum vale — Прощай навеки (лат.)

Beau tenebreux!* — Вам грустно. — Вы больны.
Мир неоправдан, — зуб болит! — Вдоль нежной
Раковины щеки — фуляр, как ночь.

Ни тонкий звон венецианских бус,
(Какая-нибудь память Казановы
Монахине преступной) — ни клинок

Дамасской стали, ни крещенский гул
Колоколов по сонной Московии -
Не расколдуют нынче Вашей мглы.

Доверьте мне сегодняшнюю ночь.

Я потайной фонарь держу под шалью.
Двенадцатого — ровно — половина.
И вы совсем не знаете — кто я.

Январь 1918

* Красавец мрачный! (фр.)

Помнишь плащ голубой,
Фонари и лужи?
Как играли с тобой
Мы в жену и мужа.

Мой первый браслет,
Мой белый корсет,
Твой малиновый жилет,
Наш клетчатый плед?!

Ты, по воле судьбы,
Всe писал сонеты.
Я варила бобы
Юному поэту.

Как над картою вин
Мы на пальцы дули,
Как в дымящий камин
Полетели стулья.

Помнишь — шкаф под орех?
Холод был отчаянный!
Мой страх, твой смех,
Гнев домохозяина.

Как стучал нам сосед,
Флейтою разбужен...
Поцелуи — в обед,
И стихи — на ужин...

Мой первый браслет,
Мой белый корсет,
Твой малиновый жилет --
Наш клетчатый плед...

7 июля 1917

*Boheme — Богема (фp.)

Co мной не надо говорить,
Вот губы: дайте пить.
Вот волосы мои: погладь.
Вот руки: можно целовать.
— А лучше дайте спать.

28 августа 1918, Успение

Die stille Strasse*: юная листва
Светло шумит, склоняясь над забором,
Дома — во сне… Блестящим детским взором
Глядим наверх, где меркнет синева.

С тупым лицом немецкие слова
Мы вслед за Fraulein повторяем хором,
И воздух тих, загрезивший, в котором
Вечерний колокол поет едва.

Звучат шаги отчетливо и мерно,
Die stille Strasse распрощалась с днем
И мирно спит под шум деревьев. Верно.

Мы на пути не раз еще вздохнем
О ней, затерянной в Москве бескрайной,
И чье названье нам осталось тайной.

* Тихая улица (нем.)

Мне Францией — нету
Нежнее страны --
На долгую память
Два перла даны.

Они на ресницах
Недвижно стоят.
Дано мне отплытье
Марии Стюарт.

5 июня 1939

*Douce France — Нежная Франция (фр.)
**Adieu, France — Прощай, Франция! Мария Стюарт (фр.)

(Отзвук Стаховича)

Хоть сто мозолей — трех веков не скроешь!
Рук не исправишь — топором рубя!
О, откровеннейшее из сокровищ:
Порода! — узнаю Тебя.

Как ни коптись над ржавой сковородкой --
Всe вкруг тебя твоих Версалей — тишь.
Нет, самою косой косовороткой
Ты шеи не укоротишь.

Над снежным валом иль над трубной сажей
Дугой согбен, всe ж — гордая спина!
Не окриком, — всe той же барской блажью
Тебе работа задана.

Выменивай по нищему Арбату
Дрянную сельдь на пачку папирос --
Всe равенство нарушит — нос горбатый:
Ты — горбонос, а он — курнос.

Но если вдруг, утомлено получкой,
Тебе дитя цветок протянет — в дань,
Ты так же поцелуешь эту ручку,
Как некогда — Царицы длань.

Июль 1920

*Ex-ci-devant — Здесь: бывшему из бывших (фр.)