Осип Мандельштам стихи

Я вернулся в мой город, знакомый до слез,
До прожилок, до детских припухлых желез.

Ты вернулся сюда, так глотай же скорей

Вы, с квадратными окошками, невысокие дома,—
Здравствуй, здравствуй, петербургская несуровая зима!

И торчат, как щуки ребрами, незамерзшие катки,

Где римский судия судил чужой народ,
Стоит базилика,- и, радостный и первый,
Как некогда Адам, распластывая нервы,

Как по улицам Киева-Вия
Ищет мужа не знаю чья жинка,
И на щеки ее восковые

Бесшумное веретено
Отпущено моей рукою.
И - мною ли оживлено -

В смиренномудрых высотах
Зажглись осенние Плеяды.
И нету никакой отрады,

Помоги, Господь, эту ночь прожить,
Я за жизнь боюсь, за твою рабу...
В Петербурге жить — словно спать в гробу.

Из полутемной залы, вдруг,
Ты выскользнула в легкой шали -
Мы никому не помешали,

Пусти меня, отдай меня, Воронеж:
Уронишь ты меня иль проворонишь,
Ты выронишь меня или вернешь,-

Она еще не родилась,
Она и музыка и слово,
И потому всего живого

Как кони медленно ступают,
Как мало в фонарях огня!
Чужие люди, верно, знают,

Пусть имена цветущих городов
Ласкают слух значительностью бренной.
Не город Рим живет среди веков,

В столице северной томится пыльный тополь,
Запутался в листве прозрачный циферблат,
И в темной зелени фрегат или акрополь

Разрывы круглых бухт, и хрящ, и синева,
И парус медленный, что облаком продолжен,-
Я с вами разлучен, вас оценив едва:

Айя-София,- здесь остановиться
Судил Господь народам и царям!
Ведь купол твой, по слову очевидца,

Как светотени мученик Рембрандт,
Я глубоко ушел в немеющее время,
И резкость моего горящего ребра

Быть может, я тебе не нужен,
Ночь; из пучины мировой,
Как раковина без жемчужин,

Здесь, на твердой площадке яхт-клуба,
Где высокая мачта и спасательный круг,
У южного моря, под сенью Юга

— Как этих покрывал и этого убора
Мне пышность тяжела средь моего позора!

— Будет в каменной Трезене

Где лягушки фонтанов, расквакавшись
И разбрызгавшись, больше не спят
И, однажды проснувшись, расплакавшись,