Всё, что слышится в наших песнях,
Смутным зовом беспокоя душу -
Только отзвуки громовых гимнов,
Стихи Даниила Андреева
Прибрежный холм — его надгробный храм:
Простой, несокрушимый, строгий.
Он спит, как жил: открытый всем ветрам
Странно поверить, трудно постичь:
Нимб ли иконный у ней
или бич?
Полдневный жар. Тропа в лесу.
Орешники вокруг.
Зыбь ярких веток на весу
От зноя эпох надвигающихся
Мне радостный ветер пахнул:
Он был — как гонец задыхающийся,
Язык любви из мягких звуков соткан:
За нежным «эль» задумчивое «эм»;
Он ласково качается, как лодка,
Когда закончишь ты вот этот крошечный
Отрезок вьющейся в мирах дороги,
Не жди кромешной тьмы заокошечной:
О триумфах, иллюминациях, гекатомбах,
Об овациях всенародному палачу,
О погибших
Гладит предутренний ветер вечно-священные камни.
Над Галилеею грустной руки воздел муэдзин.
Лижет бесшумное время прах Вифлеема и Канны,
На холм Демиург всероссийский ступил
В прадедовский век, первобытный и грубый,
Сквозь уханье бревен и скрежеты пил,
Предчувствую
небывалые храмы,
Полные мягко-лазурной мглой,
Тщетно
о нем создавать теоремы,
Определять
Грудь колесом, в литой броне медалей.
Ты защищал? ты строил? — Погляди ж:
Вон — здание на стыке магистралей,
Ждало бесплодно человечество,
Что с древних кафедр и амвонов
Из уст помазанного жречества
Темнеют пурпурные ложи:
Плафоны с парящими музами
Возносятся выше и строже
Позади – горы, белый шёлк снега,
А внизу – пажить и луг зелёный.
Там, внизу, – селенье:
Сквозь годы скитанья опять зазвучавшие речи,
Сквозь годы забвенья щемящая душу тоска...
Опять обнимаю знакомые некогда плечи
По стали, мрамору и дереву
Рукой внимательной скользя,
Я проходил — и плоть не верила,
Ночь. — Саркофаг. — Величье. — Холод.
Огромно лицо крепостных часов:
Высоко в созвездьях, черные с золотом,
Комментарии