Александр Сумароков — Юнiя

Багр? ютъ небеса сіяніемъ А? роры,
И осв? щаются луга, л? са и горы:
Встречаетъ п? ніемъ богиию соловей,
И Флора н? жится, Зефиръ ликуетъ съ ней.
Пекрасна Юнія воставъ отъ сна не дремлетъ;
Но п? сн? ъ соловья уже она не внемлетъ.
Ей все олно твердитъ и бд? ніе и сонъ:
Въ крови пастушки жаръ, на мысли Коридонъ.
О какь бы, говоритъ, я нын? ут? шалась,
Когда бъ я лутчія забавы не лишалась!
Къ чему на нив? с? яъ, коль нивы кто не жнетъ,
А д? вк? красота, когда любови н? тъ?
И сочный виноградъ не празно ль л? то гр? етъ,
Когда ни для ково сей сладкій плодъ созр? етъ?
Выходитъ на луга: увид? ла тово,
Кто ей на св? т? семъ любезняе всево.
Окончились часы на паств? темной ночи,
И видятъ пастуха ея влюбленны очи.
Свое онъ стадо гналъ къ потоку чистыхъ водъ:
Пастушка погнала туда жъ поити скотъ:
Пришла и какь струя во бреги зыбко плещетъ,
И сердце зыбляся подобно въ ней треп? щеть.
Перем? нялся въ ней ежемгновенно видь:
Присутствуеть любовь, присутствуетъ и стыдъ.
Открыти таинство стремится, унываетъ,
Отваживается, безмолвна пребываетъ.
Прем? нна предъ в? сной погода такова;
Освобождается когда отъ узъ трава,
Когда на вышкахъ горъ еще сн? га не таютъ,
И въ рощахъ жавронки единыя летаютъ.
Не знаешь ты пастухъ въ чемь мысль теперь моя:
Не знаешь, Коридонъ, что тщуся молвить я.
Въ молчаніи моемь довольно я терп? ла:
Мной кровь твоя кипитъ, моя тобой вскип? ла.
Не столько мурав? приятствуетъ роса,
И нимфамъ по зим? весенняя краса,
Ни лебедю струи, во озер?, прозрачны,
Колико пастуху часы сіи удачны.
Во восхищеніи не можетъ онъ молчать:
Не знаетъ и тово, какую р? чь начать.
Источникъ! Моево ты щастія сод? тель;
Такъ будь и радости моей теперь свид? тель!
Погибшія ко мн? часы возвращены;
Стократно муки вс? мои заплачены.
Я чаяль возростилъ на паств? я кропиву;
Но крупное пшено обогатило ниву.
Стократны мн? плоды терп? ніе даетъ,
И день, желанный день, сей жатвы настаетъ.
Въ густой пойдемъ сей л? съ, по мысляхъ мы смятенныхъ.
Подъ в? твіе древесъ, покровомъ соплетенныхь,
И въ н? жномъ пламени тамъ станемъ мы гор? ть,
Что будетъ Купидонь единый только зр? ть.
О предражайшій день, колико ты ут? шенъ!
Куда — за ч? мъ — ахъ! Н? тъ — о какъ толь посп? шенъ.
Взявъ за руку ее являетъ онъ пути:
Пастушк? хочется самой туда ийти.
Но сколько Коридонъ дорогу ни являетъ,
Любовь ее ведетъ, а стыдъ остановляетъ.
До соплетенныхъ древъ доходятъ на конецъ,
Гд? н? тъ ни пастуховъ, пастушекъ ни овецъ,
Гд? солнечны лучи прохлад? не м? шаютъ.
И тамъ любовники желанье разр? шаютъ.
Еротъ сопрягъ ихъ часть и къ матери лет? лъ,
Доставивъ пастуху, чево пастухъ хот? лъ.
Любовники уже во полномъ жар? таютъ,
И поц? луями минуты исчитаютъ.
Ут? хи множатся, кровь тухнетъ и горитъ.
А Юнія горя, сквозь зубы, говоритъ:
Кто н? жную любовь стыдяся ум? ряетъ.
Колико щастія и сладостей т? ряетъ!