Александр Сумароков — Галатея

Померкли небеса, луга покрыла т? нь,
И долгой кончился, средь л? та, жаркой день,
Спокоилися вс? трудився и пот? я:
Заснула въ шалат? прекрасна Галатея,
Приснилось ей, что паль въ близи высокой дубъ,
И выпалъ у нея кр? пчайшій въ корн? зубъ,
Сіяюща луна незапно помрачилась:
Вздрогнувъ проснулася она и огорчилась:
Во огорченіи толкуетъ тутъ она,
Что значилъ дубъ и зубь, что значила луна.
Дубъ палъ, конецъ моей кр? пчайшей то надежд?;
Увижу то, чево не чаяла я прежд?:
Изм? ной пастуха красы лишится лугъ:
А зубъ у кореня, то искр? нній мой другъ:
Сіянія луны незапно омраченье.
То жизни моея незапно огорченье:
Не можно сна сево ясняй истолковать:
Нам? рился Миртиллъ меня позабывать.
Со мягкаго одра ее согнало горе,
Хотя багряная еще а? рора въ мор?
Не трогаетъ еще шумъ дневный оныхъ м? стъ,
Ни солнце на неб? блестящихъ тамо зв? здь,
Свир? ль молчитъ, ей л? съ еще не отв? чаеть,
И п? ньемъ соловей дня св? тля не встречаетъ.
Пастушка рветъ, воставъ, сплетенныя в? нки,
Бросаетъ глиняны, за дверь, свои стаканы,
И съ ни.ми св? жія и розы и тюльпаны:
Все то Миртиллово; Миртиллъ ей в? ренъ спалъ,
Не зная, что во сн? высокой дубъ упалъ.
Пастушка говорить: вид? ніе согласно,
Что вид? ла намнясь я ьъ яв? очень ясно:
Онъ очень пристально на Сильвію смотр? лъ,
И взоры устремлялъ быстряе острыхъ стр? лъ:
Видна, видна тово смотр? нія причина,
И основательна теперь моя кручина.
Какъ агницу меня ты хищный волкъ сразилъ,
И хладостью своей мой стыдъ изобразилъ.
Пчела вкругъ розы такъ сося себя доволитъ,
И въ кустъ упадаетъ когда игла уколитъ:
Не думаетъ она, когда она сосетъ,
Что горькой ядъ себ? во улій принесетъ.
Св? тл? ютъ небеса и овцы забл? яли,
А солнечны лучи дубровы осіяли:
Выходятъ пастухи изъ шалашей къ стадамъ,
И устремляются къ любви и ко трудамъ:
Миртиллъ поц? ловать возлюбленную чаетъ,
И здравствуется съ ней; она не отв? чаеть.
Тебя ли вижу я! Туда ли я зашолъ!
Ты чаялъ Сильвію зд? сь утромъ симъ нашолъ:
Мой домикъ видишь ты сей Сильвіинымъ домомъ.
Окамен? лъ Миртиллъ, и будто какъ бы громомъ
Осыпанный, когда зла молнія сверкнетъ,
Не в? ритъ самъ себ?, онъ живъ еще, иль н? тъ.
Миртиллу т? слова во пропасти ступени:
Какія Сильвія! Какія ето п? ни!
Ты выспался, а я терзалась въ ету ночь:
Забудь меня, пойди, пойди отсел? прочь.
Невиненъ я, а ты разсержена такъ злобно;
Прости, ум? ю быть и я сердитъ подобно.
Пойди и удались — постой — уходитъ онъ…
Ушелъ — нещастная — збылся мой страшный сонъ.
Не сонъ предвозв? стилъ, что буду я нещастна;
Винна моя душа любовью съ лишкомъ страстна.
О естьли бы прошла сія моя б? да;
Не стала бы я впредь снамъ в? рить никогда!
Любовь б? ду м? чтой въ просоньи мн? твердила.
А я событіе ея распорядила.
Изображается то все въ ум? теперь:
Что мн? былъ онъ душа, и будетъ посл? зв? рь:
Покинетъ онъ меня. Конечно онъ покинетъ:
Горячая ко мн? любовь ево застынеть.
Коль ледъ растопленный быть можетъ кипеткомъ;
Не можно ли вод? кипячей быти льдомъ!
Пустою ревностью я бурю натянула,
И будто въ озер?, я въ луж? утонула.
Сама старалась я, сама себя губить:
Другую не меня онъ станетъ ужъ любить,
Меня забудетъ онъ; но я ль ево забуду!
Какъ будто скошенна трава я вянуть буду.
За дружбу станетъ онъ меня пренебрегать,
И ч? мъ онъ щастливъ былъ, т? мъ станетъ онъ ругать.
О нестерпимая, не изреченна мука,
О поздная уже мн? д? вушк? наука!
Кропивы беречись я въ т? часы могла,
Когда еще ноги кропивой не ожгла.
Идетъ ево сыскать; но только лишъ выходитъ,
Ст? няща пастуха во близости находитъ:
Хотя сердитливость ево, ево гнала;
Но н? жная любовь дороги не дала.
Пастушка передъ нимъ виняся сонъ толкуетъ;
Мирится съ пастухомъ и больше не тоскуетъ:
Не мыслитъ бол? е о ужас? м? чты:
Стаканы подняла и брошенны цв? ты.
Испуганный зефиръ обратно прилетаетъ:
Пастушка въ н? жности опять какъ прежде таетъ.